Адольф Генрихович Майер не любил правил и поэтому писал обо всем. Ввиду чего продавался мало и брался за все, что как ему казалось актуально, хотя последнего слова старался не употреблять. Сейчас Адольфу заказали статью о сказке, точнее сказку о сказке. Заказал некто Андрей Андреевич, в последнем году купивший пару-тройку статей на различные темы. Адольф же сказок не писал, он был принципиально серьезным и писал только на злободневные темы. Заказ Адольф увидел на своей почтовом ящике около шести часов вечера и поначалу обрадовался как ребенок, потому что заказов ему еще никто никогда не делал, все продажи происходили на акаунте уже готовых статей. Но уголки рта начали медленно опускаться, как только Адольф прочитал слово “сказка”, а растерянность вот-вот грозила перейти в панику – время сдачи материала менее чем через сутки, кол-во слов — 3000-4000.
— Ну и ну же. – Опуская руки, пробормотал Адольф. – Вот те на… Сказка.
Да, не этого ожидал писака.
Все что угодно, но сказка, – размышлял он – как? И почему я. Почему мне и почему сказку?
Мысли начали бродить вокруг его таланта, никем еще не замеченного и в одном из тупиков лабиринта наткнулись на обнадеживающую надпись: “Талантливый человек талантлив во всем”. Конечно, ввиду своей прирожденной скромности Адольф не придал ей особого значения и нервно закурил.
— Быть может ошиблись? Быть может спросить?
Спросить, конечно, надо. Но ведь ответ может развеять все надежды.
— Надежды на что? – вслух подумалось Адольфу.
Ну, об этом в кругу писак говорить не принято. Те самые скромные надежды, которые Адольф, как это и повелось, скрывал легкой самоиронией.
— Какие глупости! – надоело думать счастливчику.
Но не думать долго он не мог. Мысли как блохи — только придавишь одну, как уже десять новых неистово раздражают самолюбие, а под таким натиском трудно устоять.
— Идите к черту! – решил сыграть бешенство несчастный.
— Искренней, искренней надо! – отдалось то ли эхом, то ли шизофренией. Что собственно и пытался понять Адольф в следующие 15 секунд.
Отойдя от оцепенения, Адольф присел, облокотился на спинку и закрыл глаза.
— Все. – Подумалось ему. – Надо завязывать.
— Вот уж озарение! А простите, с чем завязывать? – Не отставало эхо.
— Боже мой! – Мгновенно вскочив, воскликнул наш герой. – Боже мой, что это? – Подбегая к крану, вопрошал он. – Я сплю. – Набирая в стакан холодной воды, решил Адольф. – Нет. Не сплю. – Делая жадные глотки, приходил он к страшной действительности.
— Теперь все честно. Теперь я верю. — Сказало что-то рядом.
Ответить или нет? Если да — значит принять голос, и себя… больным. А может не обращать внимание. Нет, это ж невыносимо. Или просто слушать? Нет, бежать надо отсюда и чем быстрей, тем лучше!
— Куда бежать? Жить то где будешь? – не унималось что-то.
Бежать, бежать. Бежать!
Адольф Генрихович в спешке обулся и оделся, а, открыв дверь, услышал ехидное: Ну-ну.
Выйдя на улицу, Майер встал перед вопросом: куда идти? Рассказывать никому нельзя. Если голос будет вопить в присутствии еще кого-нибудь, то все – крышка. Надо б прогуляться.
Наворачивая круги вокруг дома, Адольф размышлял. – Я не сумасшедший. Я это знаю. Я не сплю, а лучше б спал. И я слышал голос… Шутка, чей-то розыгрыш. Нет, невозможно. Бред. Но это пройдет, должно пройти. Мало ли с чем можно в жизни столкнуться. Главное не расслабляться. Держать себя. Нет, надо отдохнуть. Купить путевку и прощай. Путевку – нет, на что? В деревню. В деревню к кому? Да и зима. Надо покурить. Надо бросать, но покурить надо… Не надо бояться. Главное не надо бояться, не паниковать. Голоса нет. Надо с кем-нибудь поговорить. Может ничего и не было. Показалось что-то. Воспаленная фантазия. А все эта сказка. Надо отказаться или хотя бы спросить. Не, ну как показалось, ведь так отчетливо. Мысли. Отвечало на мысли. Значит, точно не розыгрыш. Кошмар. Нет, я не сумасшедший. Это же все знают. Главное я это знаю. Надо поговорить, и лучше с коллегой. С Гариком.
С публицистом, как он себя называет.
Гарик как всегда был хмур. Некоторые даже думали, что он родился таким, а другие, как и Адольф, предполагали, что это печать от постоянной заботы об общем благе. Его так за глаза и называли – Хмур. И Хмур конечно догадывался о том, что он Хмур, возможно ему кто-то поведал об этом, но ему это даже нравилось, т.к. большая часть окружения признавало в нем некоторую долю таланта, а свой талант Гарик и видел в том, что он хмур. Не было бы Хмура — не было б и таланта, как время от времени любил он повторять про себя.
— Здорово, каким ветром? – осведомился Гарик.
— Привет. Надо поговорить.
— Ты же знаешь, я и сам почти на мели.
— Да нет, я не за этим. Давай выпьем.
— Ээ… первое апреля завтра. – Удивился Хмур.
— Точно! Первое апреля, первое апреля.
— Чего первое апреля?
— Да так, мысли. Слушай, ты ни когда не боялся, что сойдешь с ума?
— Мы уже давно все с него сошли.
— Да я не об этом. По-настоящему свихнуться не боялся?
— Нет. Даже мыслей таких не было. А что? К чему ты клонишь-то?
— Да ни к чему. Просто подумалось, что будет, если все-таки того.
— Того – ни того. Давай проходи, чего встал-то?
Адольф зашел, а Гарик закрыл дверь.
— А что есть подвижки в направлении того? – Спросил Хмур, изучая взглядом разувающегося Адольфа. – Ты и впрямь немного необычно выглядишь.
— Да нет. – Пошел в обход Адольф Генрихович. – Ты никогда не думал, как чувствуют себя психи? Что они сами о себе думают?
— Ну, вроде как, если псих понимает, что он псих, то он не псих.
— То есть, если допустим, я сойду с ума и пойму, что сошел с ума, то я не псих?
— Не знаю я. А с чего тебе с ума-то сходить?
— Да мне-то незачем… Но вдруг придется.
— Как это придется? Ты что, о психах пишешь, в психушку собрался?
— Нет, не о психах. Слушай, мне на мыло заказ пришел.
— Поздравляю, рано или поздно это должно было случиться.
— Да вот не с чем поздравлять-то.
— Почему?
— Сказку заказали.
— Какую еще сказку? Что у нас в стране сказочников мало? – С особо важным видом произнес Хмур.
— Вот и я так думаю. Вообще даже не сказку, а сказку о сказке. Хрень какая-то, даже не представляю, как это должно выглядеть.
— Ну так откажись, да и все… Или спроси что почем, того кто заказал. А вообще мне кажется, что это первоапрельская шутка, только вот первое апреля завтра, и я не знаю, с тобой кто-то так пошутил или это ты прикалываешься…
— Слушай, пошли ко мне — сам увидишь письмо. – Сказал Адольф и, призадумавшись, добавил. — А может и еще чего поинтересней.
— Не…
— Пойдем-пойдем, а то я точно напьюсь. А потом и свихнусь… может.
— Ну что вы за люди такие, а? Обязательно надо шантажировать.
— Пошли! А то мне страшно одному дома.
— Ладно, посмотрим. – Похоже, что улыбнулся Хмур.
Пройдя по натоптанной и от того скользкой тропинке, лежащей среди приевшихся взгляду пятиэтажек, обглоданных рощ и гаражей, коллеги через час подошли к черной входной двери.
— Слушай, — уставившись на дверь, проговорил Хмур, — давно хотел у тебя спросить. Что это у тебя за звезда на двери?
— Не знаю. Это не я. А что мешает?
— Да нет, не мешает.
— Ну и мне тоже.
— Как будто здесь сатанист живет.
— Ага, печать от злых духов. – Закрывая дверь, уныло ответил хозяин. Прислушался – вроде пока тихо.
— Ну, где твое письмо? – подходя к столу спросил Хмур.
— Вот. — Щелкнув мышью, показал Адольф.
— Ну, — прочитав письмо, решительно заявил Гарик, — спроси, да и все, а лучше откажись. Я б на твоем месте отказался.
— А я б на его месте сказал тоже самое. – Только набрав воздуху, что б ответить, услышал Адольф.
— Ну вот.- Подумал он в оцепенении, пристально уставившись в глаза Хмуру. – Началось.
Хмур, почувствовав неладное, тоже посмотрел в глаза Адольфу.
— Ты чего?
— Ты ничего не слышал? – Уже догадываясь об ответе, спросил хозяин.
— Чего слышал?
— Да, ладно. Отказаться, говоришь? – Повторял Адольф последнюю не сумасшедшую мысль. – Отказаться, да, наверное. – Держался он здесь, немного размышляя там.
Не слышит, а я слышу. Что это значит? Для меня, наверное, ничего хорошего. Значит я псих. Причем псих только дома. Что делать? Что делать? Что делать? Откуда голос? С кухни? С кухни вроде.
— С кухни, с кухни. — Сказало что-то. – Ты скажи ему, чтоб он со мной поздоровался 2014 раз.
— Ты кто? – Решил пойти на контакт безумец. Вслух.
— Ты что? – То же самое решил сделать Хмур.
— Подожди. – Делая знак рукой, ответил удивленному Гарику.
— Чего подожди?
— Сейчас, подожди. – Уверенным шагом, идя на кухню, таким же голосом произнес Адольф.
Хмур, раздираемый любопытством, последовал за ним.
— Ну что, найдешь меня? – спросило что-то.
— А я могу тебя увидеть? – На все большее удивление Хмуру, произнес Адольф.
— Дурак! – Сказало что-то. – Скажи ему, что б он со мной поздоровался и здесь на одного психа станет больше.
— Кто ты? С кем с тобой?.
— А вот ты догадайся, ты ведь считаешь себя умным. Или нет?
— Тебе надо поздороваться с кем-то. – С растерянным видом вымолвил Адольф.
Хмур, не без интереса наблюдающий за дурачеством коллеги, выдержав полусекундную паузу начал хохотать, а Адольф, находясь в прострации лишь через какое-то время понял, что смеется не только Гарик, но и еще тот самый, а теперь и злорадный, голос.
— Ну у тебя и шутки. Что, до завтра не удержался? – Снова похмурел Гарик. – Тебе в театр надо.
— Пускай поздоровается со мной, и я скажу, куда ему надо! – Раздражительно произнесло что-то.
— Как? – Хватаясь за голову воскликнул Адольф.
— Пусть скажет: привет чайник.
— Сколько? 1000 раз?
— Дурак ты! – Засмеялось что-то. – Это ж шутка. Мне одного раза достаточно. Но так что б искренне.
— Гарик. Ты можешь сказать: привет чайник?
— Нет, — усмехнулся Хмур, — я таких одолжений не делаю.
— Понял. Ладно. Скажи: привет чайник. А вот и чайник кстати. Вот ему и скажи.
— Зачем? Это же идиотизм – говорить чайнику привет.
— Да и впрямь – идиотизм. – Вспоминая что-то, ответил Адольф. – Потому и столько раз. Еще больший идиотизм может случиться, когда ты с ним поздороваешься.
— А что произойдет?
— Я, если честно, даже сам не верю в то, что думаю сейчас. Да я и не знаю что думать.
— Подожди, я уже ничего не понимаю. Ты что в роль вживаешься? Ну у тебя получается…
И что ответить?
— Скажи правду! – Закричал чайник. – Правду!
— …но мне пора. – Вздыхая закончил Хмур.
——————————
Ерунда! – Закричал чайник. – Вы все всё понимаете, хоть изредка, но все ж озарение на вас находит. Молчание. Вы привыкли молчать. Молчаливое согласие. Молчаливый контракт. Контракт на молчание. Всеобщий контракт!
Хмур насупившись решил вступиться за свою братию. – Это извращение, все совсем не так, т.е. не совсем так.
Да ладно! – Резко прервал его чайник. – Вы же существуете сами для себя и никому более как самим себе не нужны! Ведь это ж воровство в чистом виде. Что своего, а? Ну что своего? Чем вам лопата не мила? Или у вас нет таланта копать? Вы же читаете сами себя и сами собой восхищаетесь, сами себя учите и сами себя журите и наставляете. Если из вас всех останется только один, что он будет делать? Это ж смешно! Сам на себя писать рецензии и отзывы? Да вы, наверное, мечтаете об этом. И никаких споров о том кто талантливее. Ну-ка из вас двоих кто бы кому уступил место?
Хмур и Адольф нехотя переглянулись.
Какие мысли проносились в их головах? Или может, проползали? Стоит ли вообще отвечать неодушевленному предмету? Но чайник задал острый вопрос, острый именно в отношениях Адольфа и Гарика. И единственное что наполняло их головы, как выйти из этой ситуации чистыми и не просто чистыми, но и победителями. Конечно, уже никто не думал, как победить чайник, но по крайне мере можно было победить друг друга и, как им казалось, сыскать некоторую благосклонность у этого загадочного предмета. Два взгляда направленных друг на друга. Читающих в глазах отражение. Понимание абсурда и бессмысленности, понимание борьбы, борьбы друг с другом, борьбы в этом абсурде. Адольф – причина данного несчастия Хмура и Хмур пойманный на своем самомнении. Кто уступит?
— Вот и сейчас, кроете друг друга, молчите. Или это говорит страх, нерешительность? Вы боитесь друг другу показаться большим ничтожеством, чем были до этого? Ну, кто из вас талантливее?
А кто вообще сказал, что у нас есть талант? – Вдруг воскликнул Адольф.
1 2 3 4 5