переводчик
Если честно, когда я его увидел, а увидел я его издалека, я подумал, что от него сильно воняет. По виду бомж, в пиджаке, почему-то, ну состояние данного пиджака соответственное. Вокруг него, на расстоянии метров десяти, разные люди. Человек двадцать. Вот и я со своим переводчиком записался к ним. Подходят по одному, по двое, задерживаются на минуту и идут по своим делам. Очереди нет, по этому я пошел при первой возможности. Когда подходили, бросил компаньону:
— Че говорить то?
— Ничего – процедил пес.
Подхожу я, значит, к деду и смотрю на него, а он на меня, секунд десять, наверное. Волосы белые, длинные, брови такие же. Бороды и усов нет – бреет ведь! Глаза как глаза, карие, ну и глубокие – возраст все-таки.
Старик тихим и каким-то хрипло-писклявым голосом, все время махая, с открытой вверх ладонью, рукой, что-то начал щебетать. Переводчик в это время изрекал:
-Вы видите эти горы?.. Они вам нравятся?.. Слова это краски… Вы видели, как рисует художник?.. Рисуйте то, что вам нравится и будите честны перед другими… Природа никого не обманывает… Рисуйте как она.
И все! И пошел отсюда – не задерживай других.
Десять минут проб осмыслить несвязанную речь умалишенного бомжа к результату не привели. Возможно, в этом виноват солнцепек и эта невыносимая духота. Попутчик тоже молчит. Выжидает собака!
— Это что загадка? Я хочу домой, а он мне про горы-краски!
— Зачем же вы сюда пришли? Услышать то, что ожидали услышать?
— Ах ты, псина! Ты и сам знаешь, что мне надо.
— К сожалению, я знаю лишь то, что вы мне сказали. Но верить вам у меня нет никакого желания.
— Ладно, клоун. Куда дальше?
Ей богу, после моих слов его улыбка растянулась шире морды.
— Ну что вы так злитесь? Я надеюсь это на старика, а не на меня? Ну, подумаешь, ляпнул. Можно попозже еще раз к нему придти.
— Да, точно! Когда на этом месте вырастут горы. О каких горах он говорил?
— Откуда ж я знаю? Я ведь переводчик, не более.
— И художник… художник не рисует.
— Ну. Не у всех же так как у вас. Художники пишут, поезда с судами ходят…
— Да-да. Согласен. “Что имя есть?”
— Аромат-то тот же. Но имя ведь еще и жизнь и суть.
— Как угодно.
Наконец-то остановка. Слава богу, с лавкой, т.к. я понял, что уже не потею, просто нечем.
— Надо воды купить.
— Жажда?
— Не умирать же в этой дыре.
— Воды и все?
— Сигарет еще возьми.
— Зонтик нужен?
— Зачем мне в автобусе зонтик?
— До автобуса еще часа два.
— Я водой обойдусь.
— Но на автобусе мы уедем обратно. А я б на вашем месте предпочел двигаться дальше.
— Куда?
— Если мы пойдем по дороге, то к утру придем к небольшому поселению. Если через пески то ночью.
— А автобус?
— Он только в одну сторону.
— Почему?
— Откуда ж я знаю? В следующий раз спросите того старика.
— Ладно, бери зонтик и воды побольше.
— Два зонтика! Вы опять забыли про меня.
— Да-да, бери. Можешь третий взять… Для продавца.
— А денег не так-то много осталось…
— Ты хочешь, что б я испарился?
— Иду-иду!
……………
Порой пески похожи на застывшее море, а молчащий — на мудреца. Устав играть с ветром, море застыло, и мириады капель, рассыпавшись, зажили собственной жизнью, храня память о былом единстве; и не забывая старого друга, позволяют ему забавляться собой.
Зная все, что было, безбрежные пески молчат, исполняя заповедь созданного ими же и ими же обреченного на смерть сфинкса. А все величайшие поделки человека лишь плагиат на картины единственного художника, вырисовывающего изумительные линии своей неповторимой мысли. Быть может, потому люди идут в пустыню, чтоб разделить молчание и соприкоснуться с гранью, ведь только близость со смертью дает настоящее понимание жизни. Всматриваясь в молчание песков можно увидеть радостные крики, будь то акация или мелкая ящерица, саксаул или гривистый баран. Ночью пустыня просыпается, а зимой оживает, не желая слушать мнения своих братьев и сестер; и начинает неторопливую и безмолвную беседу с собой, что редким, бог весть, откуда взявшимся путникам кажется проповедью. Если что и хочет она нам сказать, то вечно ждет, пока мы сами себе этого не скажем.
Переводчик, со своей лишь во сне пропадающей улыбкой, чем-то похож на эти угрюмые пейзажи, как впрочем, и все мы под силой тяжести шлифуемся об свою землю. Каждая песчинка уникальна, и благодаря ветру — нашему старому другу случаю, они кочуют с места на место, порой больно сталкиваясь лбами и заводя разговор ни о чем, пожалуй, единственное, о чем действительно стоит говорить. А то и вовсе, ничего не сказав, лишь только высекая невидимую искру, разлетаются по своим делам, уподобляясь своим безмолвием застывшим волнам, как часть целому.
— По дороге или через пески?
— По дороге.
Раскрыв зонтики, и достаточно воды, мы начали свой путь к неизвестному поселению неизвестно зачем. Дорога уходила вдаль и терялась на горизонте, от чего казалась бесконечной. Такой же бесконечной, как и жизнь в начале пути. Солнце, не видя облаков, дарило никому не нужное тепло, которое било всякого осмелившегося полностью в него окунуться и усиливало и без того немалую силу притяжения. От чего время замедлялось, и бесконечность терялась в вечности, словно школьные годы. Глоток воды действовал отрезвляюще, как первые знакомства со сверстниками, а зонтик спасал от гиперопеки нашего общего и единственного отца. Жар и духота делал шаги ленивыми, и от того наша и без того невидимая цель казалась более призрачной, чем цель собственного существования.
Мы, не договариваясь о том, решили молчать, припасая слова, как вино в погребе, до какого-нибудь торжественного случая. Но, пройдя около двух часов, я понял, что мы взяли слишком много воды – руки начинали ныть. Переводчик, как мне показалось тоже немного подустал, но не мог этого сказать, не потому что гордый, а просто не умел этого делать. Приняв во внимание, что мы покрылись небольшим слоем пыли, я решил облегчить нашу ношу и устроить небольшой праздник.
— Давай, наверное, умоемся, – гаркнул я, после того как остановился и сделал несколько глотков.
— Ну, – то ли прохрипел, то ли прошептал переводчик, и тоже отпив, уже нормальным голосом продолжил, – давай.
Ночь пришла неожиданно, хоть мы и знали, что будет так, ведь любая дорога удлиняется, как только начинаешь по ней идти; и закат, умирая, рассказывает о восходе, пока пристыженный мудростью молчания ночи не замолкает. В оскверненной светом миллиардов безучастных наблюдателей мгле призраки становятся еще призрачней, а бесконечность более бесконечной — куда не направь взгляд. Проснувшихся обитателей порой неизвестным ветром заносит на дорогу, и мы с переводчиком пытаемся увидеть в призраках суть, пока не подходим ближе, и призраки разбегаются вместе со своей сутью.
Да и сама дорога – призрак, как только вспоминаешь о призрачности цели, которой и нет; как только вспоминаешь о призрачности переводчика и его мира, и той ситуации, в которую он меня вовлек; и стираемой этой призрачностью из памяти дома; и порой начинает казаться, что и желания вернуться домой нет, да и дома самого нет.
— А мне нужно вас вывести.
— Зачем?
— Вот на этот вопрос вы и должны ответить.
— Подожди. Ты хочешь меня вывести отсюда, но для этого я должен ответить на вопрос, зачем тебе это? Правильно я понял?
— Почти. Вы не можете меня убить. Потому что только я знаю дорогу.
— Интересно, а за что мне тебя убивать?
— Может произойти всякое. Да к тому же это я виноват в том, что вы здесь.
— Хватит говорить загадками. Я уже ничего не понимаю. Что может произойти? Почему только ты знаешь дорогу? И каким образом ты в этом виноват? Я и сам смогу найти дорогу. А ты просто не лезь со своим бредом.
— Вы думаете, я от вас не отстану? Напротив, мой друг, это вы от меня не отстанете.
— Все. Давай. Удачи. Спасибо за помощь.
……………………………………………….
— Вы можете идти куда хотите, но без меня не вернетесь туда, откуда пришли. И еще, время от времени вы можете наблюдать не совсем привычные вещи, пожалуйста, не показывайте окружающим свое удивление, старайтесь реагировать как они.
— Какие вещи?
— Ну, как вам сказать. Я и сам не знаю, что мы можем встретить, потому что встретить мы можем все что угодно. Собственно вы сейчас из-за чего вернулись?
— Потому что за дверью не то, что должно быть.
— А откуда вы знаете, что там должно быть?
— Как это откуда знаю? Там должна быть улица.
— Подождите-подождите. А сейчас там что?
— Улица там. Но там другая улица.
— Похоже на сон, не правда ли?
— На кошмар.
— Ну не надо так настраиваться на кошмар. Это будет очень длинный сон.
……………………………………………………..
— Извините за идиотский вопрос, но скажите, пожалуйста, где мы сейчас находимся?
— Да ничего, я уже привык к подобным вопросам. Там и находимся, где находимся.
— А поточнее можно?
— Свободные поселения, если можно так сказать. Чтобы попасть в какую-нибудь страну вам нужно сначала добраться до порта. Там уже все узнаете.
— И часто сюда попадают такие, вроде меня?
— Время от времени. Вы деньги менять будете?
— Деньги?! И по какому курсу?
— По одному единственному. У вас ведь выбора нет. Больше нигде не поменяете и сюда больше не попадете.
……………………………………………………..
— Ну что, все узнали?
— Да. И куда мне идти сейчас?
— А куда вам нужно?
— Вы что издеваетесь? По-моему кто-то говорил, что выведет меня отсюда.
— Да, но этот кто-то не говорил, куда он вас выведет. И не называйте меня на вы, говорите мне ты.
— Как это не говорил куда. Я так понял, что домой – туда, где я и был, пока не зашел сюда. А что же вы, т.е. ты все время выкаешь? Да и как мне тебя кстати называть. Имя есть?
— Нет, имени нет. Можете называть меня переводчиком, т.к. кроме этого бармена и меня на вашем языке практически никто не говорит. Можете называть меня собакой, если вам нравиться, т.к. я всегда буду рядом с вами или, по крайней мере, постараюсь. Я вам выкаю, потому что мне так положено и потому что мне так нравиться, но иногда я буду вам тыкать, и я надеюсь, что такие ситуации пойдут вам на пользу.
……………………………………………………………
— Все что я вам сказал, или еще скажу – неправда, но для того чтобы узнать правду вы должны знать неправду. – Загадочно улыбаясь, вымолвил переводчик.
— Знаете что, дорогой мой, меня уже достали ваши туманные высказывания. Не лучше ли тебе оставлять их при себе и не морочить мне голову?
— Вы, верно, забыли, что ищете?
— Но подожди, тогда я и без тебя могу вернуться, если ты говорил не правду!
— Верно, но ведь вы мне не верили и тогда, почему ж верите сейчас? Какие у вас есть критерии для определения правды?